Ваш браузер устарел и не обеспечивает полноценную и безопасную работу с сайтом.
Установите актуальную версию вашего браузера или одну из современных альтернатив.
Необходимость сохранения научно-технического наследия в области воздухоплавания была очевидна уже к концу XIX века.
С появлением самолетов вопрос о создании музея начал буквально витать в воздухе. Появляется музей при Императорском техническом училище (Москва), при Политехническом обществе (Москва). В 1912 году Всероссийский аэроклуб приступил к организации В Петербурге музея воздухоплавания. В 1915 году обсуждался проект музея памяти русских летчиков при Императорском всероссийском клубе.
Это была первая попытка создания Национального музея воздухоплавания, прерванная исторической катастрофой начала ХХ века.
После потрясений Первой мировой войны, двух революций и Гражданской войны практически одновременно в 1924 году открываются два авиационные музея — Центральный дом авиации и космонавтики в Москве и Аэроклуб-музей в Ленинграде.
Начали появляться мемориальные музеи.
В 1940 году в Москве приступили к созданию Всесоюзного музея авиации. Это была уже не просто идея. Экспонаты свозили со всех уголков страны в эллинги расформированного «Дирежаблестроя». Вся коллекция погибла в период Великой Отечественной войны.
В годы войны проходили выставки коллекции трофейной техники, получившей статус Музея трофейной техники и оборудования. В 1944 году в Ленинграде открывается выставка, с 1946 года — музей обороны Ленинграда, где были представлены советские военные самолеты. Но в 1948 году оба музея были закрыты, а коллекции уничтожены [1].
На многие десятилетия идея создания национального музея была предана забвению.
Но сохранение научно-технического наследия в авиации и авиастроении продолжилось в небольших музеях КБ, авиационных предприятий и учебных учреждений. В настоящее время таких музеев по стране десятки, если не сотни. Многие погибли вместе с предприятиями за последние 30 лет.
Самый значимый и яркий пример — созданный при Монинской Военно-воздушной академии Центральный музей ВВС в Монино, крупнейший авиационный музей страны и восьмым в мире. С закрытием академии балансирует на грани выживания.
Следующий решительный бой за увековечивание памяти величайших достижений Отечества в авиации и авиастроении, памяти великий открытий, рекордов и подвигов русских авиаторов, был дан в конце 1980-х. Ветераны ВВС во главе с маршалом авиации Алексеем Силантьевым и летчиком-испытателем генерал-лейтинантом Валерием Минецким смогли добиться создания Национального музея авиации на территории Центрального аэродрома (Москва, Ходынское поле). В 1990-е годы на Ходынке была собрана внушительная коллекция самолетов и вертолетов, в создании которой приняли участие все организации Министерства обороны [2]. Что было дальше, все знают. На взлетке Центрального аэродрома был построен торговый центр Авиапарк, коллекция частично погибла, частично была распилена, несколько самолетов попали в частный музей Вадима Задорожного.
И, наконец, наша дерзкая попытка создания Национального музея воздухоплавания на Ходынском поле в цехах закрывавшегося ПК-2 им. П.А. Воронина РСК МиГ, где сохранился целостный ансамбль исторической застройки 1910–1940-х годов, имеющий исключительное значение для истории России ХХ века.
Если кратко, мы были близки к победе. В августе 2021 уже было подготовлено постановление Правительства РФ о создании музея. И тем не менее в декабре 2021 участок вместе со всей исторической застройкой был продан г. Москве без торгов [3].
Волна исторического забвения накрыла последний участок Ходынского поля, колыбели русской авиации.
Размышляя о причинах и закономерностях, каждый раз приводивших к несозданию Национального авиационного музея, приходишь к простому и неутешительному выводу — такой музей современной России не нужен [4]. Потому что это музей о национальной гордости, о национальном достоинстве и гении. Музей о нашем первородстве в небе идет в разрез с той культурной концепцией, которая развивалась в Европе с конца 20-х годов ХХ века и исподволь вползла в наш культурный контекст. Неосознанно мы сами согласились с теорией рассовой неполноценности славянских народов и начали подгонять реальность под спроецированный образ.
Остается сказать только одно — cмерть фашистским оккупантам!
